— Ты отличная мать.

У меня сжалось сердце. Отличная мать. Мне еще никто не говорил таких слов.

— Спасибо. Как я уже говорила, я понятия не имею, что делаю, но всегда стараюсь ставить Иззи на первое место.

Хантер поставил коробку с едой на столик и допил оставшееся в бокале вино.

— Иди-ка сюда, секси-мамочка.

Он протянул мне руку и, когда я приняла ее, переместил меня так, что я оказалась верхом у него на коленях.

— Еще никогда не трахал горячую мамочку.

Я усмехнулась.

— Какой же ты грубиян.

Хантер переплел наши пальцы, и его взгляд посерьезнел.

— У нас все хорошо?

— Да, — вздохнула я.

— Твои глаза утверждают другое.

— О чем ты?

— Они говорят, что ты хочешь меня или же мечтаешь сбежать. С тобой никогда не бывает иначе. Когда я был маленьким, мы с моим братом Дереком и соседскими детьми играли в игру «Красный-зеленый-раз-два-три». Один человек был ведущим, а прочие игроки должны были догонять его, пока тот пел «красный-зеленый-раз-два-три». Но в любой момент он мог выкрикнуть: «Красный свет!», и тогда все должны были замереть.

Я нахмурилась.

— Я знаю эту игру, но какое отношение она имеет ко мне?

— Ты ведущая. Я пытаюсь догнать тебя, но мне кажется, что ты вот-вот крикнешь: «Красный!», и мне придется остановиться. И заработать, наверное, самый тяжелый случай спермотоксикоза в истории.

Аналогия была немного абсурдной, но точной. Я с самого первого дня то флиртовала с ним, то отталкивала и искала предлог для побега. Но правда за этим стояла одна.

Я посмотрела на наши переплетенные пальцы, а после — ему в глаза.

— Ты очень сильно пугаешь меня, Хантер. Но, кажется, уйти я не смогу.

Он задержал мой взгляд.

— Без капельки страха приключение — не приключение.

И тогда я решилась рискнуть. Я обожглась, но исцелилась. Меня сбили с ног, но я поднялась. Все равно я еще не задумывалась о будущем, так почему бы не насладиться настоящим приключением? Сделав глубокий вдох, я тихо пропела Хантеру:

— Зеленый-зеленый-раз-два-три.

Он нерешительно взглянул на меня и нахмурился.

— Я убрала красный. Теперь все зеленое.

Его рука легла на мой затылок, и он потянул меня на себя. И наши губы слились в поцелуе, не похожем на все предыдущие. Обычно мы словно нападали и отступали, сталкивались зубами, сдерживая себя. Этот же поцелуй был освобождением от всего, что нас сдерживало.

Он был более медленным, более чувственным, более страстным. Из тех поцелуев, от которых появляется ощущение, будто до сих пор ты никогда по-настоящему не целовалась. Я почувствовала, как его член набухает в штанах и, пока наш поцелуй набирал обороты, неосознанно начала тереться о него бедрами.

Хантер со стоном зажал в кулаке мои волосы.

— Детка, помедленнее.

— Я не хочу больше медлить, — прошептала я, сильнее втираясь в него.

Будь на то моя воля, мы бы закончили там же, где начали — на полу гостиной. Но у Хантера, судя по всему, были другие планы. Он помог мне подняться и подхватил на руки.

По пути в спальню он не сводил с меня глаз.

— Мне до безумия не терпится оказаться в тебе, однако какой бы заманчивой ни была мысль о том, как ты скачешь на мне прямо здесь, на полу, это не сулит ничего хорошего нашему первому разу. Хотя будь уверена: в какой-то момент выходных мы непременно воплотим эту фантазию в жизнь. Сейчас же я сделаю тебе хорошо языком, потому что когда я наконец-то войду в тебя, то скорее всего опозорюсь, словно подросток.

Хантер усадил меня на край кровати и стал раздеваться. Сначала на пол полетела футболка — он поднял руки над головой, одним быстрым движением стянул ее, и перед моими глазами предстала дорожка волос у него на животе. И боже, как же она услаждала мой взор. Далее последовали джинсы, и пока он расстегивал пуговицу и ширинку, я неотрывно следила за движениями его рук. Звук размыкающихся металлических зубчиков отзывался сладкой вибрацией внизу моего живота.

Поддев пальцами пояс, Хантер стянул джинсы со своих крепких ног и отбросил их в сторону. Когда он, оставшись в одних черных боксерах, выпрямился, мой рот сам собой распахнулся. Его белье обтягивало внушительных размеров бугор, а из-под резинки выглядывала головка. Капелька смазки, поблескивающая на ней, словно загипнотизировала меня.

— Фак… — простонал Хантер. — Ты даже не представляешь, как сильно я хочу намотать твои волосы на кулак и оттрахать твой рот.

Я взглянула на него из-под ресниц.

— Что же тебя останавливает?

Он запрокинул лицо и что-то пробормотал в потолок, а потом принялся раздевать меня. По очереди снял босоножки, затем одарил каждую ступню поцелуем и перешел к джинсам. Стянув их, он с одобрением погладил кружево моих трусиков, после чего снял и их. Я и не заметила, как оказалась перед ним совершенно голая — настолько завораживал взгляд его потемневших от желания глаз.

Опустившись на колени, он сипло проговорил:

— Ляг на спину. И раздвинь ноги, Наталия.

Мне всегда было любопытно, почему Хантер предпочитает называть меня полным именем, а не Нат. Однако сейчас, услышав, как мое имя сошло с его языка, я обрадовалась этому выбору. Раздвинув мои колени, он осыпал внутреннюю сторону моих бедер невесомыми поцелуями и когда дошел до самого верха, у меня уже подрагивали ноги. После столь нежного подъема я ожидала сладкого поцелуя или теплого прикосновения языка, но в том, как Хантер погрузился им в мое естество, не было ничего нежного.

Я выгнулась от неожиданного, почти отчаянного напора. Он вжимался в меня лицом, с силой сосал мой клитор, вылизывал, как голодающий, который впервые в жизни попробовал деликатес, и разрядка, быстро несущаяся ко мне, обещала быть такой же неистовой, как его аппетит.

— Хантер. — У меня перехватило дыхание.

— Кончи под моим языком, детка.

Боже мой.

— Хантер... — простонала я.

Вместо ответа он, не прекращая ласкать мой пульсирующий клитор, вошел в меня двумя пальцами.

И несколько раз резко вторгся ими в меня.

— О боже.

— Какая же она у тебя узкая. Дождаться не могу, когда она стиснет мой член.

И… все. И неважно, что обычно мне претили пошлые разговоры в постели. Желание в напряженном голосе Хантера бросило меня через край, и на меня бесконечными волнами обрушился мощный оргазм. Неутомимый язык Хантера, который ни на миг не останавливался, работая в унисон с пальцами, вытянул из моего тела все до последнего спазма.

Хоть я и лежала без сил на спине, мое тело покрылось испариной, и когда Хантер остановился, у меня еле получалось дышать.

— Как ты? — Хантер поцеловал чувствительное местечко над моим лобком.

— Я... Я не знаю. Еще не пришла в себя.

Он усмехнулся и, еще приподнявшись, чмокнул меня в живот чуть ниже пупка. Затем коленом уперся в кровать, подхватил меня и подтянул к самому изголовью. Антифеминистка во мне, существование которой я отказывалась признавать, пришла в восторг от того, что он может управляться со мной с такой легкостью, будто я была невесомой.

Оперевшись на локти, Хантер навис надо мной.

— Не против, если я поцелую тебя?

Меня еще никогда о таком не спрашивали. После оральных ласк Гаррет всегда вылезал из постели и чистил зубы. Я делала то же самое, хотя мы никогда не обсуждали этот вопрос.

— Не знаю. А тебе самому хочется?

Он перенес вес на одну руку, а пальцами второй провел сквозь влагу у меня между ног. Потом очень медленно, словно давая возможность остановить себя, очертил контур моих губ, покрывая их моим соком.

— Оближи их, — хрипло попросил он, не сводя с меня завороженного взгляда.

Его взгляд придал мне храбрости. Глядя, как он наблюдает за мной, я медленно провела языком от одного уголка верхней губы до другого. Прикрыла глаза и, втянув язык в рот, распробовала собственное возбуждение, а затем проделала то же и с нижней губой.

— Черт… ничего эротичнее я в жизни не видел, — прошептал он и обрушился на мой рот.